Наконец Майлз остановился и оглядел практикующих. Он просто сиял. Как ни в чем ни бывало Майлз предложил соединить удары руками с шагами, и показал как это делается. На каждый шаг он выполнял один удар противоположной рукой и выполнял три шага с тремя ударами кулаками. Начинал он с левой руки, и заканчивал тоже левой. Позже выяснилось, что удары руками и ногами не являются началом изучаемой нами формы. Те же магические пассы, с которых начиналась серия "Скручивание" Майлз показал, после того как мы выучили шаги и удары руками.
***
Мы занимаемся уже два часа.
Я чувствую сонливость и острую нехватку сил. С каждой минутой меня одолевает усталость. Виски сдавливает давление, от которого хочется закрыть глаза и не шевелиться. Внезапно на меня наваливается такая сильная сонливость, что кажется, я сейчас свалюсь на пол и мгновенно засну. Майлз останавливается и просит нас подойти к помосту. Я с облегчением вздыхаю.
Майлз начинает говорить. В нем нет и следа усталости. Энергия просто брызжет из него. Речь Майлза струиться легко и спокойно, в его жестах ощущается уверенность и какая-то чрезвычайная воздушность. Эта необычная для мужчины легкость придает его манерам неожиданную проворность. Его черные глаза напоминают два отполированных камня блестящих собственным светом. В его взгляде остром и цепком ощущается сила и проницательность. Он все время улыбается, и улыбка эта очень естественная и ненавязчивая. Я ощущаю большую симпатию к нему.
Майлз говорит о суждениях. Он объясняет, что восприятие известного нам мира соткано из суждений. Он напоминает о том, что говорила Наи: три процента, задействованных нами для восприятия мира есть восприятие разума, основанное на суждениях, и что другая часть восприятия заключена в той области нашего существа, которую мы игнорируем на протяжении всей нашей жизни - энергетическом теле.
- Нагваль рассказывал нам, что однажды дон Хуан, сказал ему, что его энергетическое тело было очень близко к нему, - сказал Майлз. Он улыбнулся и указав рукой в сторону: - Можно сказать так: оно было в соседней комнате. - Майлз пристально посмотрел на нас и замолчал. - Но когда-то его энергетическое тело было еще дальше! - воскликнул он. С все той же сияющей улыбкой Майлз махнул рукой, показывая куда-то вверх. - Дон Хуан говорил, что оно было на Голливудских холмах - в районе Лос-Анджелеса, где когда-то жил Карлос Кастанеда. - Он снова замолчал, рассматривая нас своими сияющими как два обсидиана глазами. - Но до этого его энергетическое тело было еще дальше! - громко произнес Майлз. Делая широкий жест рукой, как бы бросая что-то в пространство, он воскликнул: - Оно было в Китае!
Он сделал паузу, как будто ожидал от нас каких-либо замечаний или вопросов. В зале была полная тишина.
- Рената Мюрез говорила: остановить мир, значит, отбросить суждения - произнес Майлз. - Когда мы рождаемся, мы рождаемся целостными. Но потом наше энергетическое тело удаляется. В результате этого мы приходим к восприятию через ум. Все те идеи, суждения, ярлыки, которые мы имеем обо всем что существует в мире, происходят из тех трех процентах, которые хранятся здесь, - он дотронулся до собственной головы. - Если мы отбросим суждения, то сможем прийти к более целостному взгляду на мир который будет основываться не только на описании вещей приходящее через разум, но и на непосредственном видении, которое доступно нашему энергетическому телу.
- Стул или дерево, являются таковыми только потому, что нас с детства приучили воспринимать их такими, - продолжал Майлз. - Мы видим явление, и называем его "стул"…или "дерево". Так мы учимся воспринимать не сам предмет, но его описание - слово, которым оно обозначается. Из таких слов, как из разрозненных кусочков мозаики, формируется картина воспринимаемого нами мира. Маги говорят, что наша точка сборки удерживается внутренним диалогом. Внутренний диалог поддерживает описание мира.
На секунду он замолк, как будто подыскивая нужные слова.
- Форма магических пассов Скручивание и Раскручивание, позволяет отследить, каким образом мы выстраиваем описание нашего мира, - произнес Майлз, - Выполняя эти магические пассы, мы можем ощутить как именно, мы связываем (bind) различные части описания в неразрывное целое.
Неожиданно Майлз замолчал. Казалось, он обдумывал, что можно еще добавить, а потом сказал:
- Давайте продолжим.
***
Когда мы выполнили всю последовательность пассов раз пять подряд, Майлз заметил, что на первом семинаре в России они (Cleargreen) были поражены способностью русских практикующих к кинестетическому запоминанию.
- Сегодня, - продолжил Майлз, - Мы убедились в том, что эта возможность не только не уменьшилась, но и значительно возросла.
Послышались аплодисменты. Когда шум затих, Майлз объявил обеденный перерыв. Снова раздались аплодисменты. Затем Майлз назвал время, когда занятия будут продолжены, и удалился со сцены. Вместе с ним, с помоста сошли Роберт, Александр и Наташа.
Пришло время отдыха.
Минут через десять зал заметно опустел. У нас было что-то около часа или полтора, и многие отправились за покупками по магазинам или просто ушли на обед куда-нибудь в кафе. Перекусив продуктами привезенными с собой, я расположился за прилавком "магазина", организованного для участников семинара и по просьбе своих друзей, присматривал за футболками, книгами, видеокассетами, грузиками, тефлоновыми шариками, значками и прочими принадлежностями, продававшихся для практикующих. Так пролетел обеденный перерыв.
На помост поднимаются Александр и Наташа. Они предлагают повторить разученные движения. Мы повторяем ее раз пять, после чего Саша показывает последние два пасса серии.
Соединив всю последовательность в единое целое, мы повторяли ее снова и снова, до тех пор пока практикующие не стали выполнять движения четко и безошибочно. На это у нас ушло около часа. Затем, Александр приглашает практикующих собраться перед сценой, а сам, под сопровождающие его аплодисменты удаляется. Вместе с ним уходит Наташа.
В то время как практикующие усаживаются на коврики, на сцене появляются два пластиковых стула, учтиво поставленные туда организаторами семинара. Спустя несколько минут на помост, в сопровождении Наташи, поднимается Майлз. Майлз садится на стул, и оглядывает нас своими сияющими глазами. Внезапно я понимаю, что с моими мозгами твориться что-то неладное. В голове туман. На глазах пелена. Кажется, между мной и миром появилась тонкая непроницаемая пленка. Жутко хочется спать.
Я снова поражаюсь жизненной силе Майлза. У меня возникает впечатление, будто он вообще не знает усталости. Он выглядит подтянутым, собранным и спокойным. Его глаза сияют все тем же мистическим блеском. Он часто улыбается. Наблюдая за его легкими жестами можно решить, что все это время на сцене работал не он, а кто-то другой. Как ему вообще удается поддерживать такой высокий жизненный тонус?
Майлз начинает говорить. Он рассказывает о Тонале и Нагуале, но я совершенно не могу сконцентрироваться на его словах. Сонливость почти одолела меня. Я практически сплю, хотя сижу с открытыми глазами и смотрю на Майлза. Его ясные, точные и последовательные объяснения доносятся до моего сознания обрывками фраз.
- Когда мы рождаемся, мы полностью являемся Нагуалем. Но потом, мы чувствуем, что для того чтобы взаимодействовать с окружающим миром, нам нужна другая часть нашей целостности - Тональ. Тональ упорядочивает картину мира, он позволяет нам описывать мир. Без Тоналя мы не были бы не в состоянии взаимодействовать с людьми… Без него наше общение было бы пустым набором звуков, и нелепых жестов… Видящие сравнивают Тональ с островом. Все что есть в нашем мире, и все чему можно дать слово, находится на этом острове… Нагуаль, это то, что находится за пределами острова… Нагуаль, это безграничная, неизмеримая область… Это область действия энергетического тела… Каждый из нас может испытать Нагуаль, если мы поместим наше внимание на энергетическое тело… Оно ждет нашего призыва… Взрослый человек утрачивает связь с энергетическим телом - он теряет Нагуаль до конца своей жизни. Маги говорят, что Нагуаль возвращается к нам в момент смерти, когда обе части нашего существа снова объединяются… Видящие предлагают вернуться к Нагуалю, изучая наше описание мира и наши суждения… Энергия следует нашему вниманию… Мы даже представить себе не можем, сколько энергии мы затратили на то, чтобы зафиксировать собственный образ себя… А когда нам это, наконец, удается, мы оказываемся пойманными в Тонале, пойманными в описании вещей - не самими вещами, не их энергией, а их описанием… Видящие говорят, что внутренний диалог современного человека, это постоянные жалобы (что еще они от меня хотят?) То что мы хотим сделать, это изучить момент жалобы… Исследовать, почему мы жалуемся, что вынуждает нас это делать… Видящие также говорят, что лишившись жалоб, мы приходим к Нагуалю и обретаем вторую естественную часть нашего существа…
Мой разум отключился. Я едва держусь, чтобы не свалиться бревном и не заснуть. Майлз продолжает говорить, но я уже ничего не соображаю. Его слова падают в мой сонный разум точно отголоски далекого горного эхо. Наконец он заканчивает. Раздаются аплодисменты. Майлз предлагает продолжить изучение магических пассов. С невероятными усилиями я заставляю себя подняться на ноги и сворачиваю коврик. Практика продолжается.
***
- Давайте соберемся возле сцены, - предлагает Майлз, и уходит с помоста.
Практикующие провожают Майлза и следующего за ним Александра, продолжительными аплодисментами. Пространство перед сценой быстро заполняется рассаживающимися на ковриках мужчинами и женщинами. Я уже занял свое место и теперь с интересом рассматриваю окружающих. Их, наверное, здесь не меньше пяти сотен человек, а может и больше. Они такие разные, такие непохожие! Глядя на это многообразие людей, я думаю о том, что все они, отложили в сторону все свои дела и приехали на семинар в Москву. Что привело их сюда? Зачем они пришли? Каковы их цели?
На сцене появляются двое практикующих. Они несут деревянную трибуну, похожую на те, что в советские времена встречались на каждом заводе. Не исключено, что за этой трибуной какие-нибудь главы местного масштаба говорили о высоких идеалах коммунистической партии, и о преданности делу народа. Яростно и открыто они провозглашали равенство между людьми, а сами, пользуясь данной им властью, попирали то же равенство и свободу вверенного им народа. Теперь эта трибуна предоставляется тем, кому нет дела до власти. Они, так же как их предшественники провозглашают свободу и равенство, но то что они предлагают это не свобода политических воззрений - это абсолютная свобода восприятия.
На помост поднимается Майлз. На нем белая облегающая тениска, черные брюки и черные туфли. В руках пластиковый планшет с какими-то бумагами, на руке позолоченные часы со светло-коричневым ремешком. На шее пластиковая дуга, подводящая к лицу мини-микрофон. Выглядит он довольно официально и очень элегантно. Майлза сопровождает Наташа. Практикующие, как обычно, приветствуют их теплыми аплодисментами.
Глядя на классическую деревянную трибуну, Майлз широко улыбается. В спокойной, непринужденной манере он становиться за деревянный постамент и…исчезает. Моему взгляду остается видна только его макушка. В зале царит гробовое молчание. И вдруг лицо Майлза с озорной усмешкой появляется из-за трибуны. Вероятно, он поднялся на какую-то ступеньку или пристал на цыпочки, и резко преклонился через край, чтобы разглядеть всех нас. Его комичный жест вызывает всеобщий смех. Нам становиться ясно, что трибуна слишком велика для Майлза. Он тоже улыбается, понимая несоответствие своего роста с подобной громадиной. Очевидно, трибуна была сделана для "больших" людей, чтобы впечатлять людей "маленьких". Майлз выходит из-за деревянного постамента и становится на краю сцены, прямо перед нами. Наташа располагается в двух шагах от него. Некоторое время Майлз молчит, вызывая напряженное ожидание среди практикующих, а потом начинает рассказ.
- Однажды Нагваль позвонил мне и спросил: Кабальеро Майлз! Как ты смотришь на то, чтобы поужинать вместе?
Майлз посмотрел на нас своими смеющимися глазами и возбужденно воскликнул:
- О, конечно, Нагваль!
Всем своим видом Майлз показывал, как сильно он обрадовался звонку Карлоса Кастанеды.
- Он назначил мне встречу в кубинском ресторане в Лос-Анджелесе, - с глубоким, и неуловимым для нас чувством произнес Майлз. - Весь день я провел в ожидании этой встречи!
Майлз широко улыбнулся. Он сказал, что предложение нагваля вызвало в нем множество ожиданий.
- Что он собирается со мной сделать? Он ударит меня по спине и вызовет состояние повышенного осознания? Он толкнет меня, и я пролечу через пространство и окажусь в другом мире? Он отправит меня прямиком в сновидение? Все эти идеи буквально переполняли меня в тот день. Но вот пришло время, и мы встретились. Нагваль как всегда был очень элегантным. Он все время улыбался. Он сделал заказ и, как только мы расположились, он спросил:
- Что тебе нужно? Чего ты хочешь?
На мгновение Майлз замолчал. Казалось, даже сейчас, рассказывая нам свою историю, он снова искал ответ на эти вопросы.
- Я хочу сновидеть! - воскликнул Майлз, - Я хочу путешествовать в бесконечности! Да, Нагваль, я хочу сновидеть!
- Да? - Майлз сказал, что в этот момент на лице нагваля появилась широченная улыбка. - И как, по-твоему, мы можем это сделать? - спросил он.
- Нагваль был очень деликатным человеком - объяснил Майлз, - Он никогда не говорил "ты" или "тебе", он всегда говорил "мы".
И как бы опять переносясь в ресторан, за стол, где он беседовал с Нагвалем, Майлз произнес:
- Ну… Я буду делать магические пассы... Я буду делать очень много магических пассов, и накоплю много энергии. Однажды моя энергия перевалит за ограничительный барьер и со мной обязательно что-нибудь случиться!
- Да, - ответил Нагваль, - Но это будет первый шаг.
Неожиданно Майлз замолчал и опустил взгляд. Казалось, он испытывал неподдельное смущение. Он выглядел как человек, который очень хочет что-то сказать, но не знает с чего начать. Майлз поднял свои черные как угольки глаза и как-то странно улыбнулся.
- Тогда я набрал в грудь побольше воздуха - возбужденно произнес он, показывая, каких невероятных усилий ему это стоило. - Я собрал все свое мужество, и задал этот вопрос: - Нагваль, а каким будет следующий шаг?
Майлз опять погрузился в молчание, позволяя тишине приблизиться к нам вплотную. Он взглянул прямо на нас и с какой-то грустью и в тоже время с теплой неповторимой улыбкой произнес слова, сказанные ему Нагвалем:
- Спроси у Тайши.
[страница 2/4]